Марина Казанцева - Перекрёстки времени[СИ]
Наутро он снова не узнал её: вчера, перед сном они так мирно говорили, и в голосе Наташи звучали прежние добрые, доверительные нотки. А сейчас он снова видит её острый взгляд, в котором таилось что-то насмешливо ледяное.
- Ну что, дивоярец, долго ещё будешь меня морочить? - спросила она невыразимо ядовитым тоном.
- Я наблюдаю за тобой, - продолжила Наташа, - и догадываюсь, что ты уже составил себе план: пристроить меня в каком-нибудь скромном городишке, натаскать мне из ваших небесных сокровищниц деньжат и иногда наведывать меня между своими подвигами, как глупую, жадную наложницу - нечто среднее между тайной женой и проституткой.
У него как бомба в голове разорвалась: да, были такие мысли! Отводил он Наташе такое незавидное место в своём будущем! Иногда с сожалением, иногда с досадой он думал о том, до чего же неудачно всё сложилось, что ему теперь придётся скрывать её от дивоярцев и гасить её откровенно нелепые и авантюрные планы.
- Мы едем третий день! - сделав большие глаза, продолжила она и поднесла к лицу букетик ландышей, собранных тут же, на полянке. - И уехали довольно далеко от того места, где ты мог бы попытаться проникнуть в закрытую область Дерн-Хорасада. В чем дело, милый мой? Ты передумал?
- Н-да? - в тон ей спросил Лён, садясь на остывшей за ночь земле и чуть поёживаясь от утренней прохлады, - Ты книгу Скарамуса хорошо читала? Там сказано, что у Румистэля, вернувшегося за сокровищами, была при себе спутница?
- У меня нет последней страницы, - сердито ответила Наташа, - как раз на этом месте оборвано. Чёртова старуха полкниги извела на кульки для семечек!
- А, тогда ты не знаешь! - тут же обрадовался он, хотя точно знал, что в кратких упоминаниях Скарамуса о даре Румистэля никаких подробностей не было.
- Что ты себе вообразила? - сухо отозвался он, раздосадованный тем, что она так проницательно угадала его мысли, - как ты представляешь себе мою жизнь здесь? Я, между прочим, дивоярец, и на мне лежат обязанности. Ты думаешь, я свободен в своих действиях? Дивояр - это целая организация...
- Полувоенного типа, - насмешливо продолжила она, - Не беспокойся, я знаю, какими сложностями регламентирована жизнь рядового дивоярца. И ты шагу ступить не можешь без одобрения Совета. Но даже в этом ты умеешь находить свои лазейки. В частности, поход в зоны Наваждения даёт относительную свободу, потому что там время течёт своим путём. Я помню как ты менялся, возвращаясь из Селембрис в наш грешный земной мир. За одну ночь на Земле ты проживал тут месяцы! Я наблюдала за тобой. Так отчего же не предположить, что по отношению к Селембрис зоны сказки - те же области изменённого времени?
И снова это было правдой: в наблюдательности и умении делать выводы Наташе не откажешь.
- Но путь, который ты избрал, ведёт нас не в сторону такой зоны, а прочь: ты уходишь от Дерн-Хорасада! - закончила она свою речь, в досаде бросая свой букетик и присаживаясь рядом, потому что дивоярец принялся рыться в своей суме в поисках эльфийской скатёрки, чтобы позавтракать перед началом дальнейшего пути.
Он сердился на неё. Да, она верно догадывается, и большей частью её выводы верны. Но только не понимает, насколько сложна его жизнь здесь. Как ему приходится изворачиваться и лгать, чтобы дивоярцы не проникли в его тайну. Чуяло сердце, что неспроста с ним происходит некоторые странности, что наблюдают за ним пристально, умело маскируя интерес. И в таких непростых условиях взвалить на себя новую обузу! Может, в самом деле, поселить Наташу где-нибудь в зоне сказки? Только в этом случае может случиться что угодно: зачарованные земли могут выкидывать непростые трюки и навсегда отнять у него Наташу. Так недоступен стал Долбер, превратившись в сказочного Еруслана - поди теперь, попробуй встреться с ним, напомни о себе: даже не узнает. Вот и Наташу зона может так затянуть в себя, включить в одну из своих историй, что обратно она уже не выйдет. Надо быть подлинным волшебником, владеть собой и своими чувствами, чтобы сохраняться в зоне наваждений. А то станет она опять Спящей Красавицей, как уже было с ней однажды. Поди да вызволяй её.
- Ты помнишь, как мы с тобой попали в сказку про Спящую царевну? - спросила Наташа уже иным тоном, присаживаясь рядом на траву и ожидая, когда он достанет волшебную скатёрку.
От неожиданности он вздрогнул и отпустил содержимое дорожной сумки, где всё хаотично перемешалось от ночного ворочания на ней, поскольку даже подушку он не мог себе сотворить. Как будто Наташа угадала его мысли!
- Потом, когда ты отнёс меня на своем Сияре в замок Гонды, - продолжала она тихим, мягким голосом, - я тогда увидала те чудеса, в которых ты жил, в которых пропадал, спасаясь от того тоскливого и серого мира, в котором мы с тобой родились. Тогда на прощание Брунгильда мне сказала особенные слова, и я их помню до сих пор. Наверно, у валькирии был момент пророческого прозрения, и она изрекла предсказание, которого сама, наверно, не поняла. Или не поверила в него. А, может, и забыла. Но я помню.
- И что же она сказала?
- Она сказала так: помни, девочка, однажды вы снова будете с ним вместе. Только это будет не скоро. Другое время, другие обстоятельства, и даже мир другой. Я думаю, она была права: мы с тобой уже бывали вместе.
Наташа подняла на Лёна затуманенные глаза, в которых не было и намёка на притворство: как будто девушка была в трансе и видела что-то особенное, недоступное ему. Но он опять ей не поверил: слишком уж быстро совершались в ней перемены, переходы настроений, как будто в ней жили и боролись два разных человека.
- Интуиция! - чуть насмешливо бросил Лён, намекая на особенности женского восприятия и имея в виду Брунгильду, которой точно иногда было свойственно прорекать будущее.
Но Наташа всё поняла иначе: она тут же пришла в себя и отгородилась от него чуть надменным взглядом.
- Завтракать, и в путь, - обронила она, опуская взгляд на суму Лёна - оттуда вывалились тщательно хранимые им вещи.
- Вся физиономия обветрилась, - с досадой заявила девушка, беря с травы маленькое эльфийское зеркальце и глядясь в него.
Впервые Лён видел, чтобы кто-то, помимо него, мог взять в руки его волшебные вещицы. Зеркальце точно ничего не отражало, кроме неба, уж это он знал.
- Дай-ка сюда, - испытывая что-то вроде шока, обронил он и протянул руку, чтобы забрать у неё зеркальце.
Ой, это уже совсем скверно: она может брать в руки его вещи! Чего ожидать от этого и как оно вообще может быть?!
- Свет мой зеркальце, скажи! - тут же поддразнила его Наташа, ловко вскакивая и отбегая в сторону, - Да всю правду доложи!
- Ко мне! - крикнул он, требовательно протягивая руку и пугаясь того, что его вещь ему не повинуется!
